Боткин Сергей Петрович (5.09.1832-12.12.1889)

Врач, один из основоположников клиники внутренних болезней как научной дисциплины в России.
Родился 5 сентября 1832 года. Его отец, Пётр Кононович, от двух браков имел 25 детей, в живых осталось 14: 9 сыновей и 5 дочерей. Сергей был одиннадцатым ребёнком из живых. Мать его Анна Ивановна, из рода купцов Постниковых, пошла за многодетного вдовца, на сирот, которые и росли вместе с рожденными ею детьми.
Первая учительница Серёжи Боткина никак не могла научить его читать. Старик отец держал за это сына в чёрном теле, не любил за нерадивость и часто говорил: "Что с этим дураком делать? Одно остаётся - сдать в солдаты!".
"Нерадивость" мальчика объяснялась просто - он увлекался библиотекой брата. Лишившись в семилетнем возрасте матери, Серёжа все больше привязывался к старшему брату Василию. Тот жил отдельно от семьи, и мальчик, удирая из "большого дома" к брату во флигель, целыми днями просиживал, рассматривая богато иллюстрированные издания, перелистывая страницы книг.
В 1845 году к тринадцатилетию Серёжи Василий Петрович нашёл ему учителя - Аркадия Францевича Мерчинского, воспитанника Московского университета. Это был талантливый педагог, умный, разносторонний человек.
Следующим этапом в жизни Боткина стало поступление в пансион Эннеса. Это учебное заведение было открыто для богатого купечества; преимущественно сюда отдавали детей жившие в Москве иностранцы.
Здесь происходит первая встреча Сергея Боткина с Николаем Белоголовым, впоследствии одним из лучших его друзей. После сдачи экзаменов, их определили в разные классы: Белоголового в четвёртый, Боткина в пятый. Боткин решил заниматься с Белоголовым в одном классе. В четвёртом классе некоторые предметы читались на французском языке, Сергей же знал его недостаточно. Он стал усиленно готовиться и после рождественских каникул перешёл из пятого в четвёртый класс. В пансионе было шесть классов. Самый младший - шестой, а выпускной - первый.
Учась во втором классе, в середине учебного года Боткин предложил своему другу начать изучение программы первого класса, с тем чтобы весною окончить пансион и осенью этого же года поступить в университет.
После рождественских каникул Боткин и Белоголовый начали готовиться в университет. Заниматься приходилось много, особенно по физике. В этом им помогал студент пятого курса Рубинштейн.
Экзамены в университет прошли хорошо. В протоколе Совета Московского университета от 6 сентября 1850 года п. 110 появилась запись: "Присутствию Совета г-н ректор объявил, что из числа лиц, державших в августе месячные устные испытания на звание студента по медицинскому факультету, приняты по оному нижеследующие…"
Седьмым номером значилась запись: Боткин Сергей.
Выбор медицинского факультета студентом Боткиным можно назвать с некоторой долей случайным. Изначально Боткин хотел изучать высшую математику, однако, правительственный указ 1849 года временно прекращал приём в университет на все факультеты, кроме медицинского. Таким образом, молодой Сергей Боткин решил стать врачом.
Годы учения Боткина совпали с периодом особенно тяжёлой реакции. В преподавании они сказались в том, что всякое проявление свободной мысли, всякая попытка развить в слушателях пытливость, стремление к поиску считались опасными.
Весьма интересным было положение при подаче материала со стороны преподавателей. Здесь следует отметить двух профессоров.
Профессор Полунин был приверженцем гуморальной теории, которую развивал крупнейший патологоанатом первой половины XIX века Карл Рокитанский. Считалось, что в основе всех заболеваний лежит изменение химического состава соков, неправильное их смешение. Под соками подразумевали главным образом кровь.
Последователем другой популярной в то время теории - солидаризма - был профессор Иноземцев. Согласно этой теории, всё человеческое тело состоит из 21 первоначальной ткани. Каждая из этих тканей имеет своеобразное строение. И жизнь, и здоровье, и болезни зависят от состояния этих тканей.
Студенты стояли на перепутье - они не знали какому профессору верить: профессору Полунину и гуморальной теории? Или же он не прав и стоит довериться мнению профессора Иноземцева и солидаризму?
Усвоив в неразберихе преподаваемых ему истин, что главным учителем его должен стать опыт, Сергей Боткин начал последовательно осуществлять "собственную программу обучения". Если мы проследим за годами занятий Боткина в университете, то увидим, с какой настойчивостью знакомится он со всем, что может дать ему опыт. Он, почти единственный из студентов, обучается у профессора Варнека обращению с микроскопом, который в то время считали "кабалистическим оружием", у него же знакомится с гистологией. С увлечением ставит Боткин опыты по химии, пользуясь тем, что профессор фармации и фармакогнозии Лясковский предложил желающим работать с ним приватно.
Сергей Боткин с головой ушёл в ученье. Для него не существовало теперь ничего, кроме медицинских книг, прозекторской (отделение для вскрытия трупов) и клиники.
В июне 1853 года началась война с Турцией. Начавшаяся война показала большой недостаток во врачах. Боткин учился на 4 курсе. Студентам было предложено держать немедленно выпускные экзамены на получение звания врача. Однако, после долгих колебаний Боткин остался продолжать учение в университете и весною перешёл на последний, пятый курс.
В зиму 1854/55 года было снова много волнений в связи с предложением о досрочном выпуске медиков и посылке их в действующую армию. Было решено ускорить весь выпуск, перенеся экзамены с мая на март. Медики засели за подготовку.
В Московском университете в то время существовало правило, по которому оканчивающие медики получали звание лекаря. Для получения же звания доктора медицины надо было сдать дополнительные экзамены, на которые студенты обычно не решались, так как большинство проваливалось у профессора Глебова.
Всё же обычно несколько смельчаков решались сдавать экзамены. Среди них в этот раз были Боткин. Он благополучно прошёл все дополнительные экзамены, но у Глебова, как и следовало ожидать, срезался. Пришлось снова засесть за книги. Через три месяца он сдал Глебову экзамен. Немедленно по получении документов Боткин отправился в действующую армию.
В Крым Сергей ехал со вторым пироговским отрядом сестёр милосердия.
Боткин был назначен Пироговым ординатором Симферопольского госпиталя. Он не отставал от опытных пироговских помощников. Он не отдыхал днём, а если и уходил из операционной, то для того, чтобы пройти в палату, и лишний раз посмотреть раненых и больных.
В своём походном дневнике Боткин отметил: "Особенность военной медицины состоит в особенности быта солдат, представляющегося как предмет попечения…
…и в особенности положения медика, которому поручается попечение о здоровье войска".
Как-то ночью, оставшись около тяжелобольных, Боткин при свете коптящего огарка записал в своей книжке: "Замечено, что в условиях военного времени хорошо известные заболевания могут протекать не так, как это обычно наблюдается в мирной обстановке…"
Пройдёт много лет, и Сергей Петрович вернётся к этим записям. Он разовьёт их в стройную систему военно-полевой терапии.
В 1856 году умер отец Сергея, Петр Кононович Боткин. В наследство Сергею Петровичу были завешаны 20 тысяч рублей. Иноземцев посоветовал Боткину ехать за границу, чтобы ознакомиться с западноевропейской медициной. Отцовское наследство давало возможность выполнить это - лучшего применения полученным деньгам Сергей не видел.
Сначала Боткин едет в Германию. Здесь он посещает лекции профессора патологической анатомии Рудольфа Вирхова. Вирхов был поклонником целлюлярной патологии, которая строго основывалась на опыте, что и покорило Боткина.